© Фото : Агата ЛучневаЕлена с котом
Агата Лучнева. По вечерам она моет посуду в маленькой столовой. Радуется, если заплатят рублей триста. А еще можно взять с собой остатки еды. Иногда перепадает кусок котлеты или курицы, но обычно только хлеб. Ее породистая такса с вычурным именем в паспорте — Империя Мокко Тайская Ночь — от мучного неимоверно растолстела. А старый кот Василий, наоборот, совсем зачах. И даже перенес инсульт. Кочевая жизнь не для него. Кошки привязаны к дому. А дома у 47-летней коренной москвички Елены Белоусовой больше нет.
Отобрали единственную квартиру
“Я встретила ее впервые в Черемушкинском суде, — рассказывает адвокат Ольга Гололобова о событиях 2017 года. — Немолодая женщина сидела возле зала заседаний и плакала — так горько, что я не смогла пройти мимо. Она объяснила, что суд только что отобрал у нее квартиру и теперь ей некуда идти”.
Елену Белоусову суд лишил единственного жилья. По словам адвоката, несправедливо. Однокомнатную квартиру на улице Профсоюзной москвичка купила на деньги, доставшиеся по наследству от матери. Но Елена попала в руки обманщиков.
— Полиция, прокуратура, суд, другие госорганы разбираться с тем, что произошло не хотят. Мы обращались во все инстанции, — говорит Ольга Гололобова. — Я, адвокат с 18-летним стажем, и мои коллеги не раз обсуждали ситуацию Белоусовой. К сожалению, вынуждены признать, что она тупиковая.
Родители умерли с разницей в четыре дня
С Еленой мы встретились недалеко от ее бывшего дома. Она шла ко мне, заметно прихрамывая, — в изрядно поношенной черной куртке и бесформенных штанах. Старушечьи боты из войлока, украшенные нелепой “анималистичной” опушкой, платок и очки совсем ей не идут — накидывают пару десятков лет.
Мы присаживаемся на скамейку, и Елена начинает свой рассказ.
Двухкомнатная квартира на улице Строителей в Москве досталась матери Елены от родителей. “Дедушка, Иван Михайлович Баранов, после войны служил в Германии инженером. Бабушка, Софья Ивановна, поехала к нему. В 1948 году в Германии родилась моя мама. Потом они вернулись в Москву”.
О родном отце она говорить не хочет — с 12 лет ее воспитывал отчим. Мать Елены Галина Ивановна работала в заводской библиотеке. С будущим мужем Генрихом Семеновичем они познакомились именно там — он приходил за книгами в обеденный перерыв. Жили мать с отчимом дружно, долго не задумывались о печати в паспорте. А расписались только под конец жизни.
Елена тоже была в гражданском браке, отдельно от родителей. “У моего Димы имелась комната в коммунальной квартире. Мама умерла в марте 2012-го, отчим пережил ее всего на четыре дня”.
Что твое, то — наше
Квартиру приватизировали еще до регистрации брака Галины Ивановны и отчима Елены — в равных долях на мать и дочь.
Но тут появился Владимир, сын Генриха от первого брака. “Был девятый день со дня смерти мамы, а тут еще нужно везти одежду отчима в морг — мне было очень тяжело, — вспоминает она. — Володя устроил скандал, взял из дома все самое ценное. И, уходя, заявил, что заберет свою долю в квартире”.
По закону сын мужа матери мог через суд унаследовать 1/4 квартиры, которую оценили в десять миллионов рублей. “Я боялась связываться с Володей, — признается Елена. — Он запугивал меня, Диму — подсылал к нам амбалов. Потом стал поджидать на улице. Дима идет из магазина — Володя подъезжает на машине и “давит” его”.
Чтобы сохранить квартиру, думали продать комнату Дмитрия — откупиться. Но его мать не дала согласия. Перебрав все варианты, Елена смирилась и пообещала Владимиру: продаст родительскую квартиру, купит себе однокомнатную, а остальные деньги заберет он.
Связанные одной цепью
Все сделки Белоусова доверила риэлтору Светлане, которую порекомендовали знакомые. Та нашла однушку на улице Профсоюзной за шесть миллионов рублей.
"Квартиру нам показывал мужчина по фамилии К., — вспоминает Елена. — Риэлтор представил его как хозяина. Когда стали оформлять договор купли-продажи, выяснилось, что я покупаю квартиру у Светланы. А она купила ее еще у двоих людей. Один — гражданин Германии. А К. был в самом начале этой цепочки".
Риэлтор успокоила: сделка абсолютно чистая, она все проверила. Образовавшуюся последовательность Елене объяснили тем, что продавцу срочно понадобились деньги, и маклер делала все, чтобы вариант не ушел, — это обычная практика. Но в договоре купли-продажи Светлана попросила указать не шесть миллионов рублей, а 990 тысяч. И тоже нашлось убедительное объяснение: “из-за налогов”. Правда, расписку Белоусовой выдали на реальную стоимость квартиры. Она успокоилась.
С вещами — на выход
Елена с Дмитрием прожили на новом месте около года, никто их не беспокоил.
— А потом мой Дима умер, — прошептала Елена и на какое-то время замолчала.
Вскоре она получила заказное письмо с требованием явиться в Черемушкинский суд. Оказалось, у К. была жена, которая не участвовала в приватизации квартиры. И выписал К. свою бывшую супругу без ее согласия — вот она и решила восстановить права на проживание.
“Я тут же позвонила риэлтору, — говорит Белоусова. — Светлана даже посмеялась — дескать, это какие-то выдумки, все будет нормально”.
Елена переживала, но не сильно — она же знала, что квартиру купила честно. Тем более маклер пообещала ей сильного юриста. “Я никогда с судами не сталкивалась, — будто оправдывается собеседница. — Светлана мне сказала: “Что ты будешь туда таскаться, пиши на меня доверенность — все сама решу”.
По словам Елены, она созванивалась с риэлтором чуть ли не каждый день — та уверяла, что все идет отлично. Саму ее в суд даже не вызывали.
“А потом пришла квитанция, в которой я увидела, что в квартире прописаны двое”.
Суд отменил все сделки и вернул жилье в состояние неприватизированного, после чего жена К. заключила договор соцнайма на свое имя. К Елене постучались приставы.
Агент по недвижимости продолжала успокаивать: юрист уже обжаловал постановление — его отменят, дергаться не надо. И действительно, исполнение решения на время приостановили.
Новая повестка застала ее врасплох. В суде уже никого не интересовали ни доводы Елены, ни ее расписки. Потому что на этот раз рассматривали иск о выселении Белоусовой из “чужой” уже квартиры. И его удовлетворили.
Мебель пришлось срочно распродать за копейки. Фотографии, документы, какие-то вещи она оставила знакомым и соседям. Книги — их было много, рядами стояли до потолка — люди брали в дар с радостью. А вот собаку и кота никто не захотел взять.
Вокзал на троих
— Откуда у вас такая доверчивость? — спрашиваю у Елены, пока мы идем к ее бывшему дому.
— Меня никто раньше не обманывал, — отвечает, словно извиняясь.
Она подолгу живет в прошлом — как будто не хочет возвращаться в ту реальность, где у нее не осталось ни близких людей, ни своего угла.
“Бабушка готовила самые вкусные в мире пирожки с капустой…” “Генрих Семенович каждый год возил нас с мамой на море на целый месяц — у меня же псориаз…” “Дима был таксистом. Перед восьмым марта он работал всю ночь и пришел рано утром. Я проснулась — а моя постель усыпана розами, и на подушке лежит открытка с собачкой…”.
© Фото : Агата ЛучневаЕлена с котом и собакой
Сейчас она с котом и собакой скитается по вокзалам. Спит то на Казанском, то на Ленинградском или Ярославском. Чтобы не примелькаться, а то прогонят. “Прихожу поздно вечером. Кот — в переноске, такса — рядом, если некому оставить. Ложусь на скамейку и сплю”.
У каждого свои проблемы
Знакомые жалеют ее — иногда пускают помыться. Сейчас у Елены “хорошее время”, по ее словам. Сын старушки из соседнего подъезда уехал в командировку, и 79-летняя Татьяна Андреевна ненадолго приютила ее вместе с животными.
Подруги есть, но там — как в сказке про кошкин дом — слишком мало места, чтобы пустить бездомную.
“Когда был жив Дима, у нас хватало друзей. Один кантовался у нас, когда у него возникли проблемы с квартирой — долго, почти год. Я ему позвонила, он пообещал, что пустит меня пожить тоже. А потом квартиру сдал и уехал на заработки. Я не обижаюсь — у каждого свои проблемы”.
Хозяйку выгнали, квартиру сдали
Лене пора выгуливать собаку, подходим к подъезду. “Вон моя бывшая квартирка, — с тоской смотрит она на окна второго этажа. — Сейчас ее сдают — там все время меняются жильцы, мне соседи рассказывают”.
Домой к Татьяне Андреевне Лена не зовет — неудобно. Жду в подъезде. Из квартиры выкатывается на коротеньких ножках толстая, но очень активная и приветливая такса.
Так вот ты какая — Империя Мокко Тайская Ночь! Лена смеется: “Я ее так обзываю, только когда она не слушается. А обычно зову Дуняшей. Ест в основном хлеб — вот и разжирела. К кому ни зайдем, все миски проверит — все мясо ищет”.
Дуня попала к Елене четырехмесячным щенком. Позвонила подруга, сказала, что заводчики хотят усыпить девочку очень именитой таксы — из-за того, что пятый резец у малышки вырос не так, как надо, и для разведения она теперь не подходит.
Кота она нашла случайно: “Услышала писк на площадке, смотрю — котенок, худющий такой, бьется между железками перил. Ему кто-то кинул рыбки, он полез за ней со ступенек и застрял. А я забрала”.
Кот Василий, оставшийся дома, едва услышав голос хозяйки в подъезде, начинает громко мяукать.
“Мне все говорили: брось ты их — опять, словно оправдываясь, говорит она. — А как это — бросить? Они ведь мне как дети…”
На хорошую работу не берут — шарахаются
Денег, чтобы снять отдельное жилье, Лене не хватает: “Комната стоит от 15 тысяч, а у меня в лучшем случае шесть-десять выходит”.
На нервной почве у нее прогрессирует псориаз — руки все в красных шелушащихся пятнах, поэтому на хорошую работу не берут. “Шарахаются, хоть у меня есть справка, что я не заразная. Зимой руки можно закрыть перчатками, я раздавала листовки. А теперь подрабатываю в маленькой столовой — посуду мою. Хозяин пускает меня вечером — чтобы никто не видел. Он мне немного платит — рублей 300. И подкармливает”.
© Фото : Агата ЛучневаРуки Елены
— А что с ногами, почему хромаете?
— Ноги вообще страшные, — задирает штанину, показывая опухшую конечность с потемневшей кожей, шелушащуюся и растрескавшуюся. — Это все псориаз. Уже пошел внутрь, на суставы, а лекарства очень дорогие.
В паспорте Елены Белоусовой после замены документа в 45 лет больше нет регистрации. Терапевт в поликлинике, к которой она давно приписана, ее, конечно, лечит. Но дерматолога там нет. А в кождиспансере без прописки не принимают.
Фемида ослепла?
Когда один человек вступает в имущественные права нечестным путем, а второй теряет право владения жильем или деньги, которые он потратил на его приобретение, — это мошенничество.
Неужели фемида настолько слепа, что не смогла отличить наивность от злого умысла?
“Люди криминала теперь предпочитают действовать в правовом поле, используя лазейки и недоработки в законодательстве, — комментирует адвокат Гололобова. — Доказать мошенничество практически невозможно.
© Фото : Агата ЛучневаНоги Елены
Но ведь Белоусова — тот самый добросовестный приобретатель, которому закон предоставляет “особую защиту”.
На первый процесс Елену не позвали — она не ходила в суд, не показывала расписки, в которых зафиксировано, что за квартиру заплатили полную стоимость. Понятно, что другая сторона очень порадовалась этому — из договора купли-продажи, который подписала Елена, суд сделал вывод, что сделка была фиктивной: за 990 тысяч московские квартиры не продаются. Но почему потом, когда у нее уже был адвокат, этот снежный ком так и не остановили?
"Когда мы подавали апелляционную жалобу в Мосгорсуд, ставили перед судьями главный вопрос: где теперь жить Елене? — продолжает адвокат. — Ответа нет. Обращение в Департамент городского имущества с просьбой выделить Белоусовой жилое помещение, раз ее квартира по решению суда перешла в собственность города, тоже ни к чему не привело — отказали и порекомендовали встать в очередь. Тогда мы стали собирать документы. Но их список постоянно менялся, уточнялся, дополнялся — справки устаревали, требовались новые. Похоже, делается все, чтобы мы просто отстали".
У Елены были родственники по материнской линии в Грузии, но связь с ними давно утеряна. Может, хотя бы они узнают ее и как-то помогут?
Бездомного век недолог
Дарья Байбакова, директор московского филиала благотворительной организации “Ночлежка”, где помогают бездомным говорит: “До 20% бездомных — жертвы мошенничества с недвижимостью. Помочь выбраться с улицы можно почти любому. Но чем дольше человек на улице, тем меньше у него ресурсов, тем больше ему нужна психологическая и юридическая поддержка. По нашей статистике, 53% прошедших через реабилитационные приюты и долгосрочное сопровождение соцработников выбираются с улицы и туда уже не возвращаются. В Москве есть приюты, где в течение определенного времени, обычно это несколько месяцев, могут находиться люди с последней регистрацией в столице — пока не найдут съемное жилье. Но с животными, конечно, туда не возьмут”.
Однако Елена не бросит кота и собаку. Да и ночлежка — всего лишь временная мера, которая ничего не решит в дальнейшей жизни. Значит, улица теперь — ее единственный дом? Что же будет дальше? Люди, оставшись без крыши над головой, живут в среднем семь-восемь лет, а потом погибают. Елена Белоусова скитается по Москве почти три года…
Источник: realty.ria.ru